Злой рыжий конёк ровным галопом пожирает степь. Мохнатые ноги бьются о полыхающие маки, оставляя на росистом ковре темный след, уходящий к горизонту. Тугой ветер свистит в гриве, треплет волчью шкуру под седлом, прихотливой волной раскидывает огненный хвост. Качаются под бездонным небом разноцветные травы, утопая в горьковатом аромате проснувшейся весны.
Рыжий конь несет на спине маленького раскосого всадника. Острый черный взгляд смягчают лукавые морщинки в углах глаз, обветренная рука крепко держит повод, и покачивается за спиной в такт ударам копыт кривой лук. Он уже не первый день в пути, но цель его близка - к терпкому запаху степи временами примешивается тонкий, незнакомый, зовущий аромат. Конек тоже чует его, задирает на ходу голову, и коротко ржет. Всадник, зараженный его волнением, пригибается к косматой шее, и опускает короткую плеть на крутые бока. Злобно взвизгнув, конь наддает ходу, и вот уже край горизонта идет вниз, опуская за собой небесную лазурь. Теперь ветер шумит по-другому, донося до ушей глухой, неведомый рокот - словно идет по степи огромный табун.
Еще немного бешеной скачки - и вдруг во всю ширь мироздания распахивается необъятный, словно степь, сливающийся с небом простор... Край земли...
Всадник осаживает коня на краю невысокого обрыва, в который шумно бьются белые волны. Ветер несет тончайшую водяную пыль, которая оседает на разгоряченном лице, незаметно покрывая его тонкими соляными разводами. Какое-то время всадник стоит над водой, вдыхая незнакомый запах, а потом пускает коня неспешной рысцой вдоль берега - туда, где он понижается, давая выход на каменистый пляж, закрытый от волн далеко выступающим мысом.
Через несколько минут он спрыгивает на землю, и ведя коня в поводу, подходит к морю. При виде волн Рыжий испуганно храпит, и, выкатив налитый кровью глаз, оскаливает зубы. Поджимая круп, он пятится назад, и всадник, тягуче посвистывая, долго разговаривает с ним, успокаивая и оглаживая. Все еще косясь на волны, конек, наконец, разрешает подвести себя к кромке прибоя, и недоверчиво нюхает его, шумно фыркая и мотая головой. Незаметно подкравшийся голубой язык облизывает вдруг мягкие сапоги и конские копыта. Оба - и конь и всадник - стремительно отскакивают от воды. Мужчина звонко смеется, и тут становится ясно, что он, в общем-то, совсем еще молод.
Он снимает с Рыжего седло, подвязывает узду, и, шлепнув по спине, оправляет его прочь, а сам, найдя удобное место на берегу, усаживается лицом к волнам и замирает на долгие часы.
Солнце далеко переваливает полуденную отметку, когда он, очнувшись наконец от забытья, свистом зовет бродящего неподалеку коня, седлает его, и, вновь поднимается к тому месту, с которого первый раз увидел море.
- ЙЙЙЙИИИАААААА-ХХХХХАААА!!!
Пронзительный клич звенит над берегом, и, подхваченный ветром, уносится в степи. Отдохнувший конь грызет удила и крутится на месте...
- ЙЙЙЙИИИАААААА-ХХХХХАААА!!!
Еще мгновение - и на берегу уже никого нет...
И снова не иссушенная пока солнцем земля упруго отталкивает крепкие копыта. Весна - лучшее время для дальних дорог. Конь и всадник возвращаются домой, унося с собой живую бирюзу набегающих волн и соленый запах ветра. Кто знает, вернутся ли они сюда еще раз - жизнь кочевника коротка и полна опасностей. Но дома ждет его молодая жена - смешливая чужеземная девчонка с волосами цвета летней, обожженной солнцем травы. Она родит ему сына, которому он обязательно расскажет, какое чудо сегодня видел - живое небо, лежащее прямо на земле, и соленый ветер - такие незнакомые, и такие похожие на родную степь...


Я сижу на холодном парапете набережной, и смотрю на солнечные блики, танцующие по мелкой ряби. Вокруг меня чудовищный плод цивилизации - огромный мегаполис, при виде которого содрогнулись бы орды Чингисхана, а я - его дитя, его порождение. Но все же я вижу в отражении серой московской воды, как бирюзовая волна накатывает на каменистый берег. Я вижу над скоплением чумазых крыш бездонную глубину неба, и ловлю запах цветущей степи...
Благодарю тебя, мой далекий предок. За неуемное твое любопытство, за любовь к жизни, за этот ветер и это небо, растворившиеся в крови, чтобы через долгую череду поколений достаться и мне тоже.
Я знаю, надо только дождаться лета, а потом приложить еще немного желания - и я тоже смогу подъехать верхом к белому обрыву, чтобы увидеть неспокойное море, и злого рыжего конька, бродящего вдоль прибоя, и через сотни лет поприветствовать тебя на равных.
Просто надо как следует захотеть...

апрель 2005
Сайт создан в системе uCoz